Немножк прорекламирую своё тварчество.
ЗабудетсяАвтор: Aru SawaФэндом: Yowamushi Pedal
Пэйринг или персонажи: Мачимия Эйкичи/Ибитани Рё
Рейтинг: PG-13
Жанры: Слэш (яой), Ангст
Размер: Драббл, 2 страницы
Кол-во частей: 1
Статус: закончен
[линк на Фикбук]Описание:Мачимия не вспомнит.
Посвящение:Вите, конечно.
Публикация на других ресурсах:Стучите – и вам отворят.
Примечания автора:Всё снова сумбурно. У меня по-другому быть не может.
Какой-то слишком уж пиздострадальческий у меня взгляд на этот пейринг. Но всё же мне нравятся эти ребята. Очень надеюсь, что посвящу им что-нибудь менее напряжное)
Почему бы и не без арта:
cs621522.vk.me/v621522969/9106/xN3fUml2ufw.jpg___
txt
Он боялся этого. Не мог себе этого признать, но боялся, как шагов к пропасти – обводить числа на календаре, пересекать линию финиша на межшкольных, переступать порог школы, за которым он уже перестанет считаться её студентом. И боялся вовсе не последствий. Скорее, даже наоборот – пугало не будущее как таковое, а прошлое. Что всё это лишь останется позади, запечатается, как на отметке одного из этапов в гонки, а после – забудется.
Одним из них точно – забудется.
Ибитани не особо надеялся на везение, не рассматривал возможность поступления в один и тот же университет, не думал о совпадениях, при которых они так или иначе могут снова пересечься взглядами и кивнуть друг другу, как три года назад, на пороге самого первого их учебного года. Он понимал: всё забудется.
А если даже ненароком вспомнится, то ничего ровным счётом не изменит.
Потёртые фотографии в альбомах, бессмысленно записанные беглым почерком номера мобильных на полях тетради, награды в клубной комнате, которые так и останутся на откуп родной школе – всё оно, может, и оставит свой отпечаток, в отличие от иных воспоминаний.
Воспоминаний, которые осядут на самое дно. Которые наверняка будут не нужны Мачимие. А из этого раз за разом назревал вопрос – были ли когда-то нужны?
Ибитани собирал эти воспоминания по крупицам – как ничтожно мелочные, так и непривычно выделявшиеся в рутинной жизни студентов технических школ.
Он помнил, как на первом году они сбежали с лекции по инженерной графике, как их поймали на первом же пролёте лестницы чёрного входа. Помнил, как в столовой им пришлось делить один никуман на двоих лишь потому, что оба не переносили соевую лапшу. Он помнил масляный запах заброшенного завода, по которому они шастали во время очередного прогула, укусы на своей щиколотке от тамошней овчарки, от которой так и не удалось улизнуть, не приди охранник. Он помнил сосредоточенное лицо Мачимии, когда тот перебинтовывал рану, помнил его голос – чуть раздражённый, но обеспокоенный. Он помнил, как впервые робко назвал его Мией, и, не встретив возражений, принялся звать его так и впредь.
Он хотел верить, что Мачимия тоже держал это в памяти.
Второй год выдался более насыщенным. Ибитани помнил – Мачимия был невероятно рад номеру аса. Он был как никогда весел в компании ребят из команды, которая наконец-то была уверена в своих силах на предстоящем Интерхае. Он был непривычно счастливым, когда виделся с Каной – скромной девчонкой из другой школы. Ибитани помнил, что тоже радовался за него и вместе с ним, он помнил даже, как неосознанно завидовал Кане – уж не зная, почему. Ибитани помнил плавящую жару, ровный асфальт и точку, маячащую вдалеке – Мачимию, рванувшего к линии финиша. Он помнил свой восторг, надежду, свою улыбку на тот момент – слабую, едва обнажающую зубы. А вместе с ними помнил свою горечь, досаду, до боли тянущее ощущение в грудной клетке. Ибитани помнил его слёзы – его и свои.
Нет, он был уверен – Мачимия помнил. Пока ещё помнил.
Воспоминания третьего года были резкими, понурыми, скачущими. Ибитани помнил, как Мачимия без особого энтузиазма отдавался учёбе, как всё чаще прогуливал уроки, только уже без него. Ибитани помнил свои приободряющие улыбки для Мачимии, на которые не получал никакого ответа. Помнил его слабую, горьковатую усмешку, когда на заднем дворе он провожал взглядом Кану, которая с того момента больше ни разу не пересекла порог их школы. Ибитани помнил свои неуклюжие попытки приободрить Мачимию – предлагал заезд вдоль улицы, воду во время тренировки, помощь во время сбора инвентаря.
Наверное, особо ярким пятном в памяти среди этой серости был день, когда Мачимия заперся в клубной комнате и подолгу сверлил потолок тяжёлым взглядом, лёжа на скамье. Ибитани, имевший при себе ключи, тогда всё же осмелился нарушить его покой. Он помнил, как впервые поднял голос на него. Помнил, как тот не на шутку разозлился, прижал к стенке шкафчиков и прошипел что-то наподобие «Тебе не понять». Помнил, как по наитию подался вперёд, почти соприкасаясь лбами и сжимая меж пальцев рыжие волосы на затылке. И как спустя секунду сжатые в полоску губы требовательно прижались к его собственным.
Ибитани помнил. Но совсем не был уверен в том, хотел ли это помнить Мачимия.
Совсем непонятные, неопределённые и не вязавшиеся ни в одно понятие нормальных – эти отношения тоже норовили стать лишь воспоминанием. Вместе с победами и проигрышами, вместе со школой, вместе с велоспортом. Вместе с ним – с Мачимией.
Пройдёт ровно такой же промежуток – в три года, или же куда больше – пять, десять, пятнадцать лет. Фотографии помнутся, альбомы начнут пылиться на дне шкафов. Номера телефонов потеряются, потом и вовсе сменятся. Награды продадутся по сбыточной цене, а клубная комната сдастся какой-нибудь совсем другой команде.
Ибитани боялся, что всё забудется. Что он сам забудется.код
@темы:
райтерство,
yowapeda,
all of the homo,
otp